📚 Дж. Шедлер. «То было тогда, сейчас — так». 3/5: Защиты
Третья часть моего перевода недописанной книгиДжонатана Шедлера о ключевых идеях психоанализа (важных для любой разговорной психотерапии).
В предыдущих частях есть две основные мысли. Первая: мало того, что люди не все про себя знают, есть нечто, о чем они и знать не хотят. Это называется «бессознательное». Вторая: у людей часто возникают проблемы в отношениях с другими людьми, поэтому они идут на терапию. Но терапевт, оказывается, тоже человек, а терапия — это отношения, поэтому там возникают те же проблемы, только еще хуже. Это называется «перенос».
Третья мысль — самая важная (будет и четвертая). Я считаю, что это вообще самая главная терапевтическая идея. Настолько важная, что основная часть терапии и заключается в том, чтобы действительно понять, о чем она.
Человек хочет измениться, но готов на все, лишь бы остаться прежним.
Если есть вещи, о которых мы предпочитаем не знать («бессознательное»), то как нам удается не знать о них? Все, что человек делает, чтобы отвлечь свое внимание от чего-то пугающего, несет защитную функцию. В защитных процессах нет ничего загадочного. Защита — это просто возможность не замечать чего-то, не думать о чем-то, не делать очевидных выводов или просто отвлекаться.
Психоаналитик Герберт Шлезингер (2004) предложил рассматривать защиты с точки зрения теории систем. Системы (биологические и психологические) саморегулируются, сохраняя устойчивое равновесие или гомеостаз (например, процессы биологической регуляции поддерживают температуру нашего тела в районе 36,6 градусов по Цельсию, несмотря на значительные перепады температуры снаружи). Когда что-то идет вразрез с нашим привычным образом мысли и настолько выбивается из привычного восприятия, что может нарушить психологическое равновесие, мы склонны избегать этого, отрицать, игнорировать или подавлять это.
Системные семейные терапевты пытаются нарушить процессы гомеостаза, поддерживающие проблемные семейные паттерны, чтобы система смогла реорганизоваться лучшим образом. Психоаналитические терапевты пытаются нарушить процесс гомеостаза, поддерживающий проблемы в жизни пациента.
В ранней психоаналитической литературе упоминалось вытеснение (repression) чувств и мыслей, но мне не очень нравится этот термин, и мне кажется, другие современные психоаналитики тоже пытаются подобрать слово получше. Я думаю, что этот термин слишком загадочен для чего-то настолько простого, обычного и повседневного. Бруно Беттельгейм (1982) пишет, что «вытеснение» (repression) — это плохой перевод немецкого слова, которое использовал Фрейд, и предложил термин «непризнавание» (disavow) как более полезный перевод. В моем словаре «не признавать» означает «отрицать знание о чем-либо, отвественность за что-либо и любую связь с чем-то; отказываться; отвергать».
Не признавать опыт — совершенно обычное дело. Джилл, случай с которой я использовал в качестве примера в разделе про бессознательное, не признавала, что ее отец был жесток. Она защищалась от этого понимания, думая о своей семье только общими фразами, игнорируя детали. Люди часто говорят и думают обобщенно, когда внимание к деталям способно подвергнуть сомнению бережно хранимые убеждения. Джилл не принимала сознательного решения думать и говорить только общими словами. Она делала так по привычке, машинально, не осознавая, что она это делает. Это стало частью ее личности.
Позже, в том же разговоре, для Джилл стало очевидно, что ее отец терял над собой контроль. Но даже когда неприглядная правда была высказана, Джилл пыталась сохранить психологический гомеостаз, занижая значимость этого факта. Заметив, как пристально я пытаюсь рассмотреть ее версию событий, при которых ее отец чуть не утопил ее сестру, Джилл тут же попыталась заверить и себя, и меня, что ничего особенного тогда не произошло. Снова подчеркивая, насколько непослушно вела себя ее сестра, она добавила: «Любой отец поступил бы так же, верно?»
Чуть раньше я упомянул пациента, который не мог осознать и признать свою потребность в заботе и постоянно выбирал холодных, отстраненных женщин. Его выбор партнеров тоже выполнял защитную функцию, потому что помогал избегать сложных чувств, которые вызывали у него добрые, любящие женщины. Он привык считать себя сильным, жестким и независимым и не признавал более мягкую, нежную сторону своей натуры. Я нравился ему как терапевт, потому что я казался ему рациональным и трезво мыслящим, не то что предыдущий «слащавый», «сюси-пуси» терапевт, от которого он сбежал.
Разнообразие защит
Любые мысли или чувства могут использоваться для защиты от любых других мыслей и чувств. Чувство гнева может защищать от ощущения покинутости и отверженности, депрессия может защищать от гнева, высокомерие может защищать от самоуничижения, непонимание может защищать нас от горькой правды, а упорное цепляние за логику (как делает Спок в «Стар Треке») может помогать игнорировать ощущение позора и чувство ярости.
Мы поразительным образом можем не замечать собственные недостатки и вместо этого приписывать эти недостатки другим (проекция). Мы можем скрывать свое отношение к чему-либо, впадая в другую крайность: как борец с порнографией показывает свою одержимость темой, сначала выискивая порнографические материалы, потом негодуя и порицая их (реактивное образование). Мы можем просто не обращать внимания на то, что находится прямо у нас под носом, как мать, которая не замечает, что ее анорексичная дочь голодает, или как терапевт, который не слышит, что его пациентка говорит о том, что собирается что-то сделать с собой (отрицание). Мы можем холодно и отстраненно думать об эмоционально значимых темах, как мой пациент, который пытался решить любит он или нет, проводя анализ затрат и выгод (интеллектуализация). Мы можем убеждать себя, что не боимся, безрассудно ввязываясь в ситуации, которые нас пугают (контр-фобическое поведение). Мы можем перенаправлять чувства на другого человека, как женщина, для которой была очевидна неверность ее мужа, но в ярость она пришла, когда узнала об измене ее подруги (проективная идентификация). Мы можем не признавать ответственность за собственное поведение, ссылаясь на непреодолимые обстоятельства (экстернализация). Мы бесконечно изобретательны в способах избегания и не признавания беспокоящих нас мыслей и чувств.
В последние несколько лет мне все чаще стала встречаться особо неприятная форма защиты, которая очень затрудняет психотерапию. Депрессивный пациент на первой консультации сообщает мне, что причина его проблем — «химический дисбаланс». Это может означать, что пациент даже не предполагает, что его восприятие, ожидания, выборы, конфликты, повторяющиеся паттерны в отношениях или что-либо еще, что он может понять и на что он может повлиять, возможно, являются причиной его страдания или продлевают и усугубляют его. Настаивая на том, что все проблемы возникают исключительно из-за «химического дисбаланса», такие пациенты часто дают нам понять, что они не хотят изучать себя.
(Это особенно зловредная защита, поскольку она подпитывается сообщениями фармацевтических компаний (у которых, очевидно, есть экономическая заинтересованность в том, чтобы приравнивать эмоциональное страдание к биологической болезни) и нередко врачами (которые получают большую часть информации от тех же фармацевтических компаний).)
Для таких пациентов любое предположение о том, что в их страдании есть психологическая составляющая, может звучать как обвинение в слабости или личной несостоятельности. Жесткая самокритика и самообвинение, которые за этим кроются, возможно, и являются причиной продолжающейся депрессии, но их неготовность к самоисследованию блокирует терапию, которая могла бы помочь им измениться. Я считаю, что в таких случаях лучше не оспаривать убеждения пациентов напрямую, а попробовать пробудить их интерес и способность к саморефлексии другими способами. (На всякий случай: я не говорю, что нам следует игнорировать биологические факторы или что не стоит использовать фармакологическое лечение. Я говорю о том, что восхищение биологией не должно приводить к игнорированию психологических феноменов.)
«Защитный механизм»
Вузовские учебники по психологии обычно содержат списки «защитных механизмов», но такое представление не дает глубокого понимания психоаналитической терапии.
Одна из проблем с термином «защитный механизм» заключается в том, что он звучит, ну, механистически, а психическая жизнь ума максимально далека от механики. К тому же слово механизм — существительное, что как будто означает, что защита — это вещь. Гораздо полезнее думать о защите как о глаголе, как о том, что люди делают — защищаются.
Другая проблема — термин «защитный механизм» как будто подразумевает некий обособленный процесс или событие, что тоже не совсем верно. Способы защиты — это не отдельные процессы, они вплетены в нашу жизнь и проявляются в характерных для нас мыслях, чувствах и действиях и в том, как мы взаимодействуем. Наши способы защиты становятся частью нашей личности, нашего характера.
Например, некоторые люди в свойственной им манере настолько погружаются в детали, что за деревьями не видят леса — акцент на деталях уводит их внимание от сложных эмоций. Другие, наоборот, совершенно не могут фокусироваться на деталях. Их восприятие себя и других поверхностно и мимолетно, и такой стиль защиты позволяет им игнорировать неприятные факты. Некоторые люди считают себя лучше других и ведут себя высокомерно, чтобы изгнать из осознавания болезненное ощущение внутренней пустоты и собственной никчемности. Некоторые же жутко невнимательны к собственным потребностям и вместо этого самоотверженно заботятся о других (что распространено среди специалистов в сфере психического здоровья). Защиты и индивидуальность неразрывно связаны.
Психоаналитическая психотерапия помогает нам понять, как нам удается не признавать аспекты собственного опыта, чтобы мы смогли получить или вернуть то, что нам принадлежит. Это дает нам больше свободы и больше выбора. То, что казалось нам обязательным, становится добровольным, и жизнь расширяет свои границы. Конечно, свобода и выбор — это тоже дилемма. С выбором приходит ответственность, что иногда вселяет ужас. Но желание сбросить ответственность препятствует изменению.
Мне кажется, именно об этой дилемме думала Эрика Йонг, когда писала:
«Некого винить!... Вот почему большинство людей живут ненавистную им жизнь с ненавистными им людьми... Как хорошо, когда есть кого винить! Как хорошо жить с собственным врагом! Ты, может, и несчастлива, но всегда права. Может, ты и разбита на части, но не виновата в этом. Но что случится, если ты возьмешь жизнь в свои руки? Случится ужасное: некого будет винить.»
В разделе про перенос я упоминал исследование, которое показывает, что самые эффективные терапевты используют перенос в психотерапии (Ablon & Jones, 1998; Jones & Pulos, 1993). В том же исследовании было обнаружено, что наиболее эффективные терапевты также помогают пациентам осознать собственные защиты, обращая внимание на их проявления.
Сопротивление
Если мы размышляем о защитах в терминах теории систем — как о способах сохранения динамического равновесия и гомеостаза, — то заметим парадоксальность терапевтической ситуации. Люди приходят на терапию, чтобы измениться, но изменение — это угроза равновесию и гомеостазу. Поэтому у каждого пациента двойственное отношение к терапии: его кидает от желания измениться к желанию сохранить статус-кво.
Это особенно отчетливо ощущается в начале терапии. Из всех, кто записывается на прием в нашей университетской клинике, примерно половина не приходит на первую встречу. Я думаю, это типичная ситуация для многих клиник. Когда пациенты звонят записаться, они выражают одну сторону внутреннего конфликта — ту, которая хочет изменений. Когда они не приходят в назначенное время, они выражают другую сторону конфликта, которая хочет сохранить гомеостаз.
Я помню, как начиналась моя собственная терапия. Я записался на неделю вперед. День и ночь думал о предстоящей встрече, всю неделю. Тем не менее в назначенный день это совершенно вылетело у меня из головы. Когда мы с психоаналитиком все же встретились, он спросил, свойственно ли мне забывать о встречах. Я со стыдом признался, что нет, не свойственно. «Что ж, похоже, и у вас есть бессознательное», — пожал он плечами.
Психотерапия — это постоянное перетягивание каната между той частью нас, которая жаждет изменения, и той, которая пытается сохранить все как есть, как бы это ни было больно. Как терапевты, мы стремимся к союзу с силами, которые хотят изменений.
Думаю, именно этот парадокс имел в виду Фрейд:
Зигмунд Фрейд
О динамике переноса (1912)Сопротивление сопровождает лечение на каждом его шагу. Каждая мысль, каждое действие лечащегося должны считаться с сопротивлением и выступают как компромисс между силами, стремящимися к выздоровлению и противодействующими ему.
Термины «защита» и «сопротивление» тесно связаны. Они указывают на попытки не признавать или отрицать мысли, чувства и ответственность. Формально, сопротивление — это защитные процессы, возникающие в самих терапевтических отношениях, которые препятствуют совместной работе по исследованию и изучению внутреннего мира пациента.
Не стоит думать о сопротивлении как о противостоянии между терапевтом и пациентом. Сопротивление, скорее, возникает из внутреннего конфликта самого пациента. Об этом бывает сложно помнить, когда сопротивление принимает формы, неприятные терапевту: когда пациент опаздывает, пропускает встречи, умолкает, заполняет время сессии разговорами о погоде, игнорирует реплики терапевта и так далее. Это может раздражать терапевта, но такое поведение просто отражает попытки пациента сохранить равновесие. Лучше всего терапевту в этой ситуации пытаться объединиться с теми частями пациента, которые хотят изменений и развития. В идеале пациент и терапевт совместно, с интересом и без осуждения относятся к защитным процессам и просто хотят изучить и понять их.
Защиты, конфликты и бессознательные процессы связаны друг с другом. «Бессознательное» — это просто условное обозначение для мыслей, чувств и поступков, которые мы не признаем, отвергаем или от которых мы защищаемся. Мы можем наблюдать активную борьбу между защитными процессами и теми мыслями и чувствами, от которых мы пытаемся защититься. Как бы настойчиво мы их не отталкивали, они так же настойчиво возвращаются, давят, ищут выхода или способа быть выраженными. В нас существует конфликт или динамическое напряжение между частями, которые отвергают, и частями, которые отвергаются.
Теоретики психоанализа используют термин «динамическое бессознательное», напоминая нам о том, что бессознательные мысли и чувства не дремлют и не бездействуют, но активно ищут самовыражения. И исподволь влияют на наши мысли, чувства и действия.
*Обратите внимание, что слово «бессознательное» имеет конкретное значение в психоаналитической теории. Множество психических процессов происходит за пределами осознавания, но мы используем термин «бессознательное» для обозначения тех мыслей, чувств и действий, которые мы активно отвергаем и которые активно ищут выхода. Таким образом, под «бессознательным» на самом деле имеется в виду «динамическое бессознательное». В психоаналитической теории для обозначения психических процессов, происходящих за пределами осознавания, но не вызывающих конфликтов и защит, обычно используются другие термины, например «неосознаваемое» (non-conscious).
